Олег Табаков — тот редкий артист, к которому легко применить выспренний и, кажется, всегда лишний эпитет «великий». Какой же еще? Карьера длилась 60 лет, и ни на один год Табаков не переставал быть важнейшим компонентом культурного ландшафта, все умножая свои ипостаси. С ним «ушла эпоха»? Да нет же, сразу несколько разных эпох, каждая из которых могла бы стать иной без него. В равной степени человек театра и кино, режиссер и культуртрегер, педагог и худрук. Без него невозможно себе представить тот старый «Современник», который уже полвека назад стал частью истории. Но ведь и самые актуальные современные театральные режиссеры получили карт-бланш от Табакова — главы нынешнего МХТ, преображенного его усилиями: Евгений Писарев и Юрий Бутусов, Кирилл Серебренников и Константин Богомолов. 

Начало карьеры Табакова связано с именами Михаила Швейцера, Олега Ефремова, Григория Чухрая, Галины Волчек. Последние свои роли он сыграл в двух спектаклях Богомолова — юбилейном, в самом деле, и обманчиво-исповедальном «Юбилее ювелира» и пронзительном «Драконе»: он не выходил на сцену, его вывозили, и зал взрывался овацией, так неуместно и так логично прерывавшей ультрасовременную постановку. Посмертной станет роль Табакова в богомоловском кинодебюте — «Год, когда я не родился» (есть шанс, что картина увидит свет до конца 2018-го). А последней прижизненной останется работа в двух полнометражных «Кухнях». Да, Табаков с самого начала был и до последних дней оставался подлинно народным артистом. Народнее не придумать. 

Только он мог в течение одного года сняться в радикальнейшем эксперименте Киры Муратовой «Вечное возвращение» (третья их совместная работа после «Трех историй» и «Мелодии для шарманки») — и, возможно, самом стыдном из «блокбастеров» Сарика Андреасяна «Тот еще Карлосон». Табаков был настолько огромен и лукав, неколебим и противоречив, что был на своем месте везде, где только ни оказывался. 

Что такое «великий артист»? Наверное, тот, кому удалось совместить две актерские судьбы — быть Протеем, меняющимся до неузнаваемости по прихоти постановщика, и создать свое устойчивое амплуа, которое зритель не перепутает ни с чьим. У Табакова получилось. Его слегка надтреснутый мурлыкающий голос, его мягкая улыбка, в которой всегда читалась и доля издевки, черты его лица — красивого и в то же время простодушного, «народный типаж», — не зависящая от обрамления национальная ценность. Образ если не на века, то уж точно на десятилетия. 

А ведь главных ролей у Табакова в кино — именно фильмы дают всенародную славу, а не театр — было до обидного мало. Прежде всего, пламенный Искремас в романтическо-революционной фантазии Александра Митты «Гори, гори, моя звезда» (1969) и, конечно, «Несколько дней из жизни И. И. Обломова» (1979) Никиты Михалкова, где Табаков оказался идеальным Обломовым, самым нежным, забавным и трагическим героем классической русской литературы. 

На Табакова взглянули другими глазами после эпической «Войны и мира» Сергея Бондарчука, где он играл одну из главных ролей — Николая Ростова. Еще он был Александром Адуевым в «Обыкновенной истории», на сцене и в телеспектакле: очевидно, проза Гончарова с ее тихими парадоксами и лирической иронией как-то особенно совпадала с даром Табакова. Но он много с каким материалом совпадал не менее безупречно. Приключенческое «Достояние республики» и аналитически-детективные «Семнадцать мгновений весны»; легкомысленный «Лев Гурыч Синичкин» — и гоголевский Иван Федорович Шпонька в одноименном фильме; очаровательный Альхен из «12 стульев» — и Берсенев из тонкого и недооцененного «Бирюка» Романа Балаяна. Поистине народный артист — для подтверждения этого факта не нужно никаких званий: Табаков был героем «ДʼАртаньяна и трех мушкетеров» и «Москва слезам не верит», «Мэри Поппинс, до свидания» и «Человека с бульвара Капуцинов». Он был артистом-праздником, и казалось, что ни один телевизионный хит не может по-настоящему сложиться без его участия. 

Ну и как без мультфильмов. «Бобик в гостях у Барбоса» — идеальная анимационная комедия положений, своего рода социальная притча для самых маленьких; кот Матроскин в цикле о Простоквашино — анархической утопии по сказке Эдуарда Успенского; прекраснодушный воспитатель в обаятельном «Волке и теленке». 

Только услышав, Табакова узнавали сразу, безошибочно. С ним рождались, учились ходить и говорить, смеяться и плакать. Он был наш пес. Наш кот. Наш волк. Его больше нет, но останутся картины, спектакли, мультфильмы. Останется голос.